[color=337799]ДОМ В ГАЛИ ЖДЕТ ХОЗЯЕВ[/color]

[color=336699]Обыкновенная женщина. Совсем не политик[/color]

Марине Колбая — не политик. Обыкновенная женщина. Может, только пережившая в свои сорок с небольшим больше, чем другим и на жизнь не отмерено. Но она говорит, что и не надо быть политиком для того, чтобы увидеть в трагедии в Беслане продолжение того же кровавого следа, который начал расползаться по Кавказу еще с момента распада Союза, с первой необъявленной войны между Грузией и Абхазией.

…Марине и ее муж Тэнгис Джобава — мингрелы (этническая разновидность грузин). В небольшом городке Гали (Абхазия) они родились, там испокон веков жили их предки. И во все времена большую часть населения этого тихого спокойного города составляли грузины, где-то процентов под 60. В мире и согласии жили там еще абхазы, армяне, греки, русские.

— Случалось, соседями были грузины Царители и Чавчавадзе и абхазы Царители и Чавчавадзе, — рассказывает Марине Рабоевна. — И никто никогда не задумывался, какое между ними различие. Да никакого! Это как одно тело, единый организм.

В городке были четыре школы — три грузинские и одна русская, один Дом культуры, один кинотеатр. И у каждой семьи — свой дом. Все, кто не ленились, жили в достатке. Неторопливо, размеренно, как и в любой провинции, протекала жизнь.

Марине и Тэнгис в 1990 году. В свадебное путешествие молодожены поехали в Беларусь, в небольшой город Горки, что в Могилевской области. По той простой причине, что третьекурснику заочного отделения Белорусской сельхозакадемии Тэнгису Джобава предстояла сессия. Молодая жена не только намеревалась переживать за экзамены мужа, но и знакомиться с республикой.

В этакую даль на учебу занесло? Вопрос, который может возникнуть, вполне резонный. Но в те годы это было почти нормой. Вот и Очигварский сельскохозяйственный техникум, который окончил Джобава, дружил с академией. Перенимали друг у друга опыт, обменивались делегациями. Почему бы и не получить высшее образование в престижном вузе, выпускники которого работали во всех уголках большой страны?

Но мечтам Тэнгиса не суждено было осуществиться. Случилось то, что случилось. Не стало Советского Союза. И первыми на себе последствия этой трагедии ощутили простые жители Кавказа.

Когда в Гагре в 1992 году произошла кровавая бойня, жители Гали надеялись, что беда обойдет стороной их тихий неприметный городок. Не обошла. Через год, в сентябре, на Гали шли танки.

Нет, не надо быть большим политиком, чтобы убедиться — абхазы были не при чем. Это ими прикрывались нелюди, не имеющие национальности, без признаков человечности. Они грабили, убивали, насиловали. Люди убегали от бандитов, уезжали с насиженных мест, растекаясь по белу свету. С маленьким Георгием уехали и Марине с Тэнгисом. Налегке, в чем стояли.

Кому приходилось покидать в спешке свой дом, тот знает, как это тяжело. Дом, построенный собственными руками, где знаком каждый гвоздик и каждая вмятинка на стене. Супруги надеялись, что это ненадолго. Обернулось по-иному.

Марине никогда не забудет свое прощание с домом. Седьмое или десятое чувство ей подсказывало — встреча будет не скоро. На мгновение ей показалось, что все вокруг наполнилось разлукой и заплакало не только у нее внутри, каждая ее клеточка, но и окна дома, и его стены, и деревья. Но обыкновенная женщина, совсем не политик, приказала себе быть сильной.
Друзья познаются в беде

Истина стара, как мир. Хотя есть и еще одно умозаключение: друзья познаются в радости. Но молодой семье в те годы было не до радости. Им бы выжить… В Беларусь приехали не случайно. Здесь за годы учебы у Тэнгиса появились друзья. Они и по сей день рядом.

- Они нас одели, обули, кров дали, — говорит Марине Рабоевна. — Учительница Татьяна Бондарева, ее мама, бабушка Надя, многие другие жители Гомеля протянули нам руку помощи, помогли стать на ноги.

А когда у Марине и Тэнгиса родилась дочка Саломе, то друзья и кроватку, и коляску, и одежду для ребенка принесли.

Навсегда сохранит Марине в своем сердце благодарность и Олегу Федоровичу Гуторову (ныне покойному), директору детской школы искусств № 5. Она, педагог по хоровому классу, долго не могла осмелиться искать работу по специальности. Думала — другой язык, другие произведения, могут возникнуть сложности. Но как-то однажды зашла в школу к Олегу Федоровичу. Не выбирала, просто эта школа ближе к дому. Быстро нашли общий язык. В молодости Гуторов служил в Грузии, не понаслышке знал высокий песенный уровень этой солнечной страны. На тот момент он не смог ей помочь — вакансии не было. Но месяца через три ее пригласили в детскую музыкальную школу № 3, которую возглавляет А. С. Кулаго. И хотя у Марине Рабоевны еще не было гомельской прописки, только регистрация, ей пошли навстречу, на работу приняли.

— Я без своей школы уже не представляю жизни, — говорит Марине. — Коллектив замечательный, нас всех объединяет любовь к музыке. Когда я готовила вечер грузинской музыки, мне охотно помогали и педагоги, и мои воспитанники. Мне же так хотелось, чтобы о моей родине все узнали как можно больше хорошего…

Голос Марине при этих словах дрогнул. Я поняла причину. Она тоскует по своей солнечной Грузии. И невольно вспомнилось — не приведи, Господи, испытать участь беженца… Слова, сказанные другим человеком, но прошедшим через те же испытания.

Да, Марине и Тэнгис бесконечно благодарны Беларуси, ее людям, принявшим участие в их судьбе. Они защищены статусом беженцев, у них есть вид на жительство, прописка, работа. Тэнгис — водитель "скорой помощи". И по большому счету нет разницы — торопиться к больному человеку в Гомеле или в каком-либо другом городе. И все же ноет сердце, страдает душа по милой родине, дому, который ветшает без своих хозяев.

[color=336699]Милая, многострадальная родина[/color]

За одиннадцать с половиной лет Тэнгис ездил в Гали один раз, Марине — дважды. Этим летом она была на родине с детьми.

Трудное, дорогостоящее и небезопасное путешествие… Особенно не по себе становится, когда пересечена граница между Россией и Абхазией. Учащенно бьется сердце. Не только от предстоящей встречи с родными, но и от вероятности всяких неприятностей. Криминал — явление процветающее и в Грузии, и в Абхазии.

Еще труднее становится, когда до боли знакомые родные места предстают перед глазами руинами. Родной дом не просто постарел, он изменился до неузнаваемости без заботливых хозяйских рук. Разгромлена школа, в которой училась Марине. На грузинском языке люди боятся разговаривать. Улицы пугают безлюдьем… Особенно это характерно для сельских районов. Там остались лишь старики. Для молодежи нет работы.

У грузин испокон веков существует замечательный обычай — не оставлять родителей одних. Кто-то из детей должен жить рядом. Семьи братьев Марине и Тэнгиса остались в Гали. Им очень трудно зарабатывать кусок хлеба. Негде. Разве что у миротворцев ООН и России, которые находятся рядом, какая-нибудь роботенка подворачивается.

У женщины щемило сердце, она с трудом узнавала людей, с которыми бок о бок прожила большую часть жизни. Не только потому, что они постарели. Бедность накладывает свой отпечаток на облик. Из-за этого человек выглядит жалким. Отец Марине, водитель с 40-летним стажем, получает пенсию в 60 российских рублей и 14 грузинских ларей. Это равно 21 тысяче белорусских рублей. Как можно прожить на такие деньги? Очень трудно. Держат большое хозяйство, работая на него не покладая рук, кое-что продают. А годы берут свое, наступают болезни. Была мечта у Марине с Тэнгисом — перетянуть родителей в Беларусь. Да те наотрез отказались. Это и понятно — на старости покидать родные места равнозначно смерти.

Марине очень остро ощутила усталость людей — грузин, абхазов, да и всех остальных, кто уцелел за эти годы смуты. Она знает: народ сам должен найти выход из сложившейся ситуации, сам определит свое будущее. Да, Марине не политик. Но и не надо им быть, чтобы сделать такие простые выводы.

Как сложится жизнь семьи дальше? Время идет. Дети растут. Хорошо учатся. Родители стараются дать им всестороннее образование. Сын и дочь посещают детскую школы искусств № 5. Саломе играет на скрипке, Григорий на фортепиано. Им нравится учить белорусский язык. А дома все говорят по-русски. Но в мыслях человек не волен. Их мечты о Грузии. И терзает вопрос — а что же дальше? У них нет своей квартиры, своей мебели, своего телевизора, да и много чего другого. А Кавказ содрогается от трагедий. И нет пока ответов на вопросы, которые ставит перед ними жизнь…

[color=336699]© Алина КЛЫГА, "Гомельская правда" [/color]

Отредактировано eshmakuna (2009-05-15 14:56:28)

[color=337799]САМОЕ ТРУДНОЕ — ОСТАТЬСЯ САМИМ СОБОЙ[/color]

    Что мы знаем о беженцах? Пожалуй, совсем немногое. Правда, иные из нас смогут назвать имена известных личностей, которые в свое время стали беженцами. Таких, например, как Мстислав Растропович, Владимир Набоков, Рудольф Нуриев, Михаил Барышников. Но это все из истории тех, советских, времен. А сейчас чаще всего за беженцев мы принимаем лиц кавказской национальности, которых, увы, немало в белорусских городах. Иные из них торгуют на рынках. Нередко черноволосые смуглые женщины и дети просто-напросто попрошайничают. "Наверное, беженцы", — думаем мы, проходя мимо. Да, в большинстве случаев никто добровольно не выбирает жизнь на чужбине, к этому вынуждают обстоятельства. Многие бы хотели сегодня жить в Беларуси, многие и претендуют на статус беженцев, но лишь некоторые из них получают это право. А далее главным образом от самих беженцев зависит, какое место займут они в новом для них обществе, как быстро смогут обрести уверенность в себе и стать востребованными людьми. В этом смысле может примером послужить семья Рзаевых. Надир Рагимович и Елена Александровна в недалеком прошлом жители огромного солнечного Баку, а ныне — крохотной Ветки.

[color=337799]ОН[/color]

Надир Рагимович — дитя своего времени. Это значит советского. В его родном Баку, где он родился и вырос, жили представители многих народов большой страны. Никому и в голову не приходило упрекать, скажем, армян или русских, что они живут не на своей земле. Друзей тоже по признаку национальности не выбирали. Азербайджанец Надир и русская девушка Елена полюбили друг друга и создали хорошую семью.

Рзаев после окончания института народного хозяйства успешно продвигался по службе. Защитил диссертацию на соискание звания кандидата экономических наук и в молодом возрасте уже возглавлял крупное машиностроительное предприятие. Да и в дальнейшем работал на руководящих должностях. Его последнее место работы в Баку — заместитель начальника жилищно-коммунального хозяйства города.

… На какой-то момент я представила шум большого города, то и дело врывающийся в окна его рабочего кабинета, и невольно сравнивала с тихой, провинциальной улицей Комсомольской, где расположена Ветковская ткацкая фабрика, которую он возглавляет. Вот такие зигзаги делает судьба…

Надир Рагимович мою последнюю фразу несколько дополнил:

— Не моя в том вина, что я оказался в числе тех трех миллионов азербайджанцев, которые за последние 10 лет вынуждены были покинуть страну. Причины у всех были разные — кто уезжал за куском хлеба, ибо его уже невозможно было невозможно было заработать на родине, кто, гонимый властями. Нагорный Карабах, необъявленная война между азербайджанцами и армянами, развал Союза — это звенья одной цепи…

Ему, слава Богу, не пришлось уходить из родного дома, как некоторым беженцам, в халате и тапочках. Но и оставаться в республике уже не имело смысла. Написал заявление по собственному желанию. По большому счету у тех и других — участь одинаковая. В белый свет подаваться из родного дома — врагу не пожелаешь. Не зря же говорят, что переезд — сродни пожару.

Но у такого деятельного человека, как Надир Рагимович, была еще и надежда, что он сможет обрести себя в деле. Большинство его земляков уезжали в Россию. Пытались устроиться там и Рзаевы. Но через некоторое время решили ехать в Беларусь. По той простой причине, что у Елены Александровны именно в Гомеле были родственники по материнской линии. Обратились в миграционную службу с ходатайством о присвоении им статуса беженцев. После определенной проверки им в просьбе не отказали. Теперь у Рзаевых есть вид на жительство, а через некоторое время они смогут принять белорусское гражданство.

— Жизнь наша, по большому счету, разделилась на две половины — на моей родине и на родине предков моей жены, — говорит Надир Рагимович. — Мы дорожим тем, как нас здесь встретили, как приняли.

Выбирать в его положении не пришлось. Предложили для места жительства Ветку и работу в качестве главного инженера ткацкой фабрики, филиала объединения "Красный Октябрь". А вскоре он и возглавил филиал.

Участок работы выпал ему наитруднейший. Если в целом легкая промышленность в республике хромает, как говорят, на одну ногу, то ветковский филиал и вовсе оказался в "лежачем" положении. Там потихоньку свертывался рабочий процесс. Филиал стал цехом, а потом и вовсе руководство объединения приняло решение о его закрытии. Рзаев без работы не остался бы, тем более что ему уже и новую должность предложили. Но ветковский райисполком принимает решение сохранить предприятие в структуре района. Рабочие места для 180 человек в маленьком райцентре — это что-нибудь да значит. Нужен был человек, который бы согласился это предприятие возглавить. И вот уже в течение шести месяцев Надир Рагимович работает директором Ветковской ткацкой фабрики, самостоятельного предприятия.

Надо ли говорить о том, что на этом участке работы как нельзя лучше пригодились его прежний опыт руководителя, его большие знания, связи с некоторыми российскими структурами.

— Все было очень сложно, — подчеркивает Надир Рагимович. — Ведь в первую очередь нужны были финансовые средства. Предстояло почти все начинать с нуля. Взяли беспроцентный кредит — 180 миллионов рублей на два года. На часть денег купили кое-что из оборудования, другую часть пустили на оборотные средства. Это позволило хоть немного стать на ноги. И вот уже по отношению к соответствующему периоду прошлого года, когда мы были в составе объединения, план выполнен на 80 процентов…

Да это только начало. Но уже потихоньку Ветка вписывается в рынок. Продукция фабрики (махровые полотенца, халаты, простыни, постельное белье) реализуется не только в Беларуси, но и в России, Украине, Молдове.

Ну а далее, как говорит Рзаев, работы — непочатый край. Надо искать спонсоров, чтобы начать реконструкцию фабрики. Ведь ее здания стоят с 50—60 годов, а некоторое оборудование — с 60—70-х годов прошлого столетия. Короче, работа для настоящего мужчины. Умного, толкового.

— Смысл всей моей жизни в работе, — говорит Надир Рагимович.— Знаю, что иные мои соотечественники, получив статус беженцев в европейских странах, живут безбедно и на пособие. А я бы не смог без работы…

[color=337799]ОНА[/color]

Недавно Елена Александровна побывала в Баку. Там живет семья дочери Эльнары. Замужем она за азербайджанцем, и двое внуков Рзаевых — девочка Нигяр и мальчик Кямиль — уже с раннего детства говорят на родном языке. Только дома с матерью разговаривают по-русски. Было все по-другому, когда росли дети Рзаевых — Эльнара и Руфат. Тогда азербайджанская интеллигенция разговаривала на русском языке. Хорошо это или плохо, теперь уже не важно. Но в одном Елена Александровна не сомневается — из-за этого нельзя ломать человеческую судьбу. Вот и дочь осталась не у дел, окончив престижный московский вуз. Русскоязычная азербайджанка…

… Она с наслаждением гуляла по огромному, до боли знакомому бульвару, жадно впитывая в себя морскую прохладу, а память обрывочно то и дело как бы высвечивала картинки из прошлого. Разные. Счастливые, когда она с мужем и детьми гуляла по этому же бульвару. И горестные, когда уже знала, что пробил час прощания.

Елена родилась в Баку. Отец, кадровый военный, родом из Воронежа, привез ее маму, коренную ленинградку, в этот южный кавказский город. Елене Александровне много лет было там комфортно — ведь родину не выбирают. Педагог по образованию, она работала методистом в детском садике. Ребятишек любила до самозабвения. И вдруг однажды ей объявили, что вся документация должна быть на азербайджанском языке. Вот так Елена Александровна и стала безработной. Мало тог, рушилось все, чем жили ранее. Русскоязычные становились в городе изгоями.

В этот свой приезд она отметила, что Баку стал более ухоженным и чистым. Да и жизнь меняется к лучшему. Даже некоторые беженцы возвращаются. Но у Рзаевых родиной стала Беларусь. Рядом живет их взрослый сын Руфат, и родители надеются, что он свою жизнь устроит здесь.

Елена Александровна работает учительницей младших классов в СШ № 2. Говорит, что о таком замечательном педагогическом коллективе могла только мечтать. Ей больше нравится здесь и само отношение учителей к ученикам, и забота государства о детях и педагогах. Ведь в Азербайджане средняя учительская зарплата равна 15 тысячам монат в месяц (около 20 долларов). Потому и стали там нормой унижающие достоинство подношения и родительские подарки. Но на них все равно семью не прокормишь.

Она почти привыкла к своей второй родине. Только иногда тоска по дочери и внукам комом подкатывается к горлу. "С судьбой надо смириться", — утешает себя женщина в такие минуты. Тем более что им с мужем удалось главное — остаться самими собой, заново найти себя. Они востребованы, они нужны в маленьком белорусском городке.

… В их семье тесно переплелись славянские и восточные корни. У новых поколений Рзаевых мужчины — Руфат и Камиль — со славянскими лицами, женщины — Эльнара и Нигяр — с восточными. И, наверное, так было предначертано свыше, чтобы иметь им две родины.

[color=336699]© Алина КЛЫГА, "Гомельская правда"[/color]

Отредактировано eshmakuna (2009-05-15 15:02:07)

[color=337799]ЖИЗНЬ ВДАЛИ ОТ РОДИНЫ[/color]

Сегодня в Беларуси статус беженцев имеют 805 человек (включая несовершеннолетних детей). Из них 568 — из Афганистана, 132 — из Грузии, 32 — из Таджикистана, 23 — из Эфиопии, 29 — из Азербайджана. Из остальных стран — единицы.

Подготовка материалов о беженцах стала для меня глубокой эмоциональной встряской. Думаю, с этими людьми стоило встретиться хотя бы для того, чтобы лишний раз убедиться, как много каждому из нас дается Богом и как надо это ценить. Мир, свою Родину, свой дом, семью, здоровье близких, жизнь. Потому что все это можно потерять в один миг, когда не по силам окажется воспротивиться чужой, злой воле.

[color=336699]Нателе[/color]

Нателе Закарая приехала в Беларусь в 1993 году из Абхазии. В Гальском районе, где она жила с мужем и двумя сыновьями Гиго и Георгием, у них был большой дом в восемь комнат, построенный своими руками, большой фруктовый сад, где урожай снимали несколько раз в год, уважение и почет. Она, окончив Московский кооперативный институт, работала старшим ревизором, муж — Зураб — инженером-строителем.

Сорваться с насиженного места и спасаться бегством эту семью вынудила на их благодатной солнечной земле бойня.

Сотни лет абхазцы жили здесь бок о бок с грузинами; женились, выходили замуж, создавали смешанные семьи, вместе растили детей, заимствовали друг у друга обычаи и традиции, отмечали совместные праздники. И, конечно, не сами простые абхазцы вдруг в начале 90-х пошли войной на грузин. Конфликт, как все конфликты подобного рода, был спровоцирован и порожден действиями политиков, продиктован их амбициями и близорукостью. А начатое кровопролитие уже очень трудно бывает остановить…

— Дома многих наших родственников были сожжены, — рассказывает Нателе Акакиевна. — В наш адрес тоже не прекращались угрозы расправы. И когда мы услышали, что в направлении села идут вооруженные боевики, мы, в чем были, покинули дом и ночью бросились бежать. Никогда не забуду, как шла по заминированному мосту, сыновья плакали и спрашивали меня: "Мама, куда мы идем?" В Минск отправились искать пристанище, потому что здесь жил мой брат Давид, окончивший БГУ.

Моя собеседница замолкает и после паузы добавляет:

— После того, что я видела, мне не хотелось жить. Хотелось броситься в море и разом со всем покончить. Даже вспоминать об этом больно. Это был настоящий геноцид. У Георгия в 7 лет после этого появились седые волосы. Мы никогда не знали нужды. А тут оказались нищими. Жилья нет, работы нет. Был период, когда мы в однокомнатной квартире брата в Минске жили всемером — он с женой и ребенком и нас четверо. Много лет я не могла купить мясо, покупала на рынке кости и варила суп. Детей к 1 сентября в школу помогал одевать брат мужа, живущий в Воронежской области. Одно время работала дворником, позже торговала зеленью на рынке. Появилась возможность, я взяла небольшой участок земли и начала выращивать базилик и сдавать его на продажу. Муж нашел работу на рынке.

Сейчас эта семья снимает двухкомнатную квартиру на четверых. Сыновья учатся в СШ № 129, занимаются спортом, у них много друзей среди белорусов, и, как заметил Гиго в разговоре, в Беларуси ему нравится.

И это при том, что горький хлеб жизни на чужбине они вкусили сполна. Статус беженцев эта семья получила только в этом году. До этого у них было только свидетельство о регистрации. Не было прописки, и даже получить медицинскую помощь в поликлиниках они были не в состоянии. У детей не было паспортов, только свидетельства о рождении. Слава богу, дети болели нечасто, и Нателе старалась обходиться народными средствами.

Несмотря на все пережитые трудности, Нателе считает Беларусь своей второй родиной. Ей нравятся в нашей стране люди, природа, порядок, стабильность. Она хочет, чтобы сыновья здесь получали образование, здесь служили в армии. И все-таки не скрывает: если бы в Абхазии установился мир и им гарантировали безопасность, она пешком бы пошла к родному дому, на родную землю.

[color=336699]Учительница[/color]

Гуля Платоновна Джгереная из того же Гальского района, что и Нателе. Работала там учительницей младших классов, потом 28 лет была заведующей детским садом. Несколько лет после начала в Абхазии войны она вместе со своей многочисленной родней жила будто на пороховой бочке. Как только ситуация обострялась и вооруженные боевики начинали свои бесчинства, они мгновенно снимались с места и переходили через реку Ингурию на мирную территорию в дом двоюродной сестры. Когда в Абхазию пришли миротворцы — представители ООН и их Гальский район стал нейтральной зоной, ситуация чуть стабилизировалась. Они опять возвратились в родной дом. Односельчане попросили Гулю начать заниматься с детьми по школьной программе, чтобы они не сидели по домам без дела. И вот в ее дом потянулись ребята со всего села.

— Никогда я не видела, чтобы дети так занимались, так тянулись к знаниям, — делится Гуля Платоновна.

Но действия боевиков не прекращались. Опять сыпались угрозы и продолжались расправы, поджоги домов и похищения. И в один черный день, когда стало ясно, что война затягивается надолго, Гуля Платоновна вместе с семьей была вынуждена бежать. В Беларусь она приехала, поскольку тут в Горецкой академии учился племянник и уже несколько лет жили ее дочь Джульетта.

— Первое время в Беларуси, — замечает Гуля Платоновна, — я никак не могла привыкнуть, что у вас и поздним вечером, и поздней ночью по улицам спокойно ходят люди. Мы у себя в Гале много лет запирались в 18.00 и никуда не показывались. Я была 80летней девчонкой, когда началась Великая Отечественная, и помню, как летали в небе над Сухуми мессершмиты и как было страшно, — продолжает она. — На войне в Венгрии погиб мой отец. И вот уже в зрелом возрасте я увидела войну в Абхазии, и все ужасы — страх, слезы, смерти, кровь — повторились. В Абхазии сжигались книги на грузинском языке, абхазцы похищали детей, расстреливали невинных людей, издевались над беременными женщинами. Были даже факты, что боевики отрезали головы у мирных жителей и … играли ими в футбол. Разве это забудешь?

Когда пять лет назад к Гуле Платоновне обратились из центра творчества детей и молодежи "Эврика" Фрунзенского района с предложением в рамках их совместной с УВКБ ООН программы "Адаптация и социализация детей-беженцев в Беларуси" преподавать в выходные для детей беженцев из Грузии родной язык, Гуля Платоновна согласилась сразу же, несмотря на то, что за подобную работу предлагалась чисто символическая плата.

— Для меня это было счастье. Если бы вы знали, — говорит она, — какая я в тот день шла гордая. Тем, что я хоть что-то могу сделать хорошее для своей родной Грузии. Ведь понятно, что вне языковой среды, постоянного общения язык забывается. Есть ребята, которые родились в Беларуси и практически не знают родного языка.

Сегодня Гуля Платоновна живет с семьей в однокомнатной квартире, где до недавнего времени жил ее племянник вместе с женой и двумя детьми. Она абсолютно ни на что не жалуется.

— В Беларуси чудесные люди. Недавно мне сделали тяжелую операцию в больнице скорой помощи. Меня оперировал хирург Юрий Козик. Какой это специалист! И человек чудесный. Красный Крест подарил мне бытовую технику. Мне платят пенсию.

— И все-таки вы хотите вернуться в Грузию?

— Очень. Вы знаете, во сне я всегда в Грузии… если бы видели, какой у нас дома лимонарий! А какая цветет магнолия во дворе. Ей сто лет.

— Вы верите в будущий мир на земле, которая так полита кровью? Что грузины и абхазцы смогут жить мирно?

— Прощать трудно, очень трудно… Но другого пути нет. Ради детей и внуков мы должны простить. Иначе как жить?

* * *

Не правда ли, для многих из нас слово "беженцы" ассоциируется с людьми, которые ходят по вагонам метро и электричек и взывают к милосердию окружающих: "Мы не местные, подайте на пропитание". Для многих беженцы сродни бомжам. На самом деле это совершенно не так. Беженцы — это люди, покинувшие свою родину из-за того, что там их жизни и жизни их родных угрожала смерть, физическая расправа. Когда сжигают твой дом, твоим детям обещают отрубить руки, когда их похищают, не остается ничего, кроме как спасаться бегством и искать убежища на чужбине. Да, международные организации, например УВКБ ООН, Красный Крест, чем могут, помогают этим людям: продуктами, медикаментами. Но, увы, они не располагают средствами, чтобы решить вопросы обеспечения беженцев жильем, работой. Доле беженцев не позавидуешь. Известно же, что даже просто смена места жительства в пределах своей страны, своего города — это определенный стресс. Перемена же страны, языковой, культурологической среды, своего социального статуса, отрыв от родных и близких — стресс гораздо более сильных. Плюс та зависимость от других, в которой они оказываются на чужбине, необходимость просить, ходить по инстанциям, обращаться с просьбами. Это очень болезненно для достоинства любого человека…

Один непродуманный политический шаг, одно недальновидное политическое решение. И вот на мирной земле начинается бойня. И у семилетнего мальчика появляются седые волосы, молодая женщина с горечью признается: "Не хочу жить". Пожилая учительница, всю жизнь сеявшая "разумное, доброе, вечное", видит родину только во сне.

Увы, не в наших силах прекратить все войны, установить мир повсюду. Все, что мы, белорусы можем сделать в отношении беженцев — поддержать их словом или поступком, проявить великодушие к людям, которые остались без Родины. Потому что нам легче. У нас Родина есть.

Ольга Поклонская, "Рэспубліка", 18 июня 2005 г.

[color=337799]СНЫ С ЗАПАХОМ РОДИНЫ[/color]

На том, чтобы Мзия с детьми покинула Сухуми и улетела в Москву, настоял ее муж Отар. Она сопротивлялась как могла. Несмотря на то, что их дом, где они только-только получили новую большую квартиру, пострадал от бомбардировок.

[color=336699]Мзия и Отар[/color]

Мзия Акубардия — моя коллега. Она окончила русское отделение факультета журналистики Тбилисского государственного университета, работала в газете "Советская Абхазия". Потом вышла замуж. Муж Отар Иванович Акубардия, кандидат экономических наук, был председателем потребкооперации Абхазии. У них с разницей в полтора года родились дочь Лия и сын Лаша. Они строили под Сухуми дачу, и Отар Иванович мечтал, как будет с чисто кавказским гостеприимством принимать там своих друзей. У этих людей было все, что нужно для простого человеческого счастья. И все это они вынуждены были оставить.

События, развернувшиеся в Абхазии и приведшие к гражданской войне, нарушили привычный, налаженный ход их жизни.

— В Москве, где мы остановились у знакомых, долго не задержались, — рассказывает Мзия. — Там как-то косо смотрели на нас. Дочь, еще совсем ребенок, жаловалась, что с ней в детском саду не хотят играть. Один из знакомых мужа пригласил нас в Минск. Контраст с Москвой был разительный. В Минске я отдыхала и телом и душой. А когда дети пошли в школу, сначала в 28-ю, потом в 1-ю, и я увидела, как к ним относятся и педагоги, и сверстники, сказала мужу: "Мы остаемся здесь". И потом, сколько ни звали его друзья в Москву, Питер, Ростов-на-Дону, я уперлась — и ни в какую: "Даже не упрашивай. Из Минска я уеду только в Сухуми".

О том, чтобы подавать документы на получение статуса беженца, не особенно и задумывались. Они не намеревались задерживаться на чужбине, надеялись вскоре вернуться домой. Постоянно жили в ожидании: вот летом буде саммит, и примут решение о возвращении этнических грузин в Абхазию. Одно лето сменяло другое, а никаких судьбоносных решений не принималось. От знакомых Отар и Мзия узнали, что их квартира в Сухуми уже перепродана в третьи, а то и в четвертые руки.

Так они и ютились по съемным квартирам, как-то перебивались и все надеялись, что не сегодня-завтра о них вспомнят и вернут домой. Дети росли, обзаводились друзьями, учили белорусский и понемножку забывали родной грузинский. Так год за годом эта семья провела в Беларуси 10 лет. Слава богу, друзья Отара Ивановича поддержали их в этот очень трудный период. Из Москвы прислали необходимые дорогие лекарства, оплатили Лии учебу на юрфаке БГУ.

— Сколько горя война принесла! А все из-за бездарной политики в этом регионе, — с болью Говорит Мзия. — Наши мужчины особенно быстро "сгорают" здесь на чужбине. Они не могут пережить того унижения, которому подверглись.

— А ваши дети стремятся в Абхазию? — интересуюсь у своей собеседницы.

— Образование Лия и Лаша хотят получить здесь, в Беларуси. Я, конечно, постоянно говорю им: рано или поздно, но мы все равно вернемся на Родину, и ей понадобятся молодые руки и мозги.

Моя собеседница замолкает и после паузы продолжает:

— Понимаете, мы, грузины, не любим быть в гостях. Мы любим принимать их у себя. Наша земля будто создана для этого. Она такая красивая, щедрая! Если есть рай на земле, то это наша Абхазия. И мы так красиво поем и танцуем, чтобы те, кто приезжает на нашу землю, отдыхали телом и душой. У нас в Очамчире (недалеко от Сухуми), где я родилась, был большой сад, в котором каждый год созревал урожай мандаринов. Так люблю запах цветущих мандариновых деревьев!.. И вот этот запах долгое время просто преследовал меня во сне. Я никогда не думала, что такое возможно — чтобы запахи снились. Иногда просыпаешься среди ночи, за окном идет снег, а ты еще чувствуешь родной запах…

[color=336699]Против стереотипов[/color]

Для многих слово "беженцы" ассоциируется с лицами, которые ходят по вагонам метро, электричек и взывают к милосердию граждан: "Мы не местные, помогите, чем можете". Для кого-то беженцы сродни бомжам. На самом деле это совершенно не так. Беженцы — это люди, вынужденно покинувшие родину из-за угрозы для своей жизни и жизни их детей. Когда только из-за твоей национальности, религиозной принадлежности поджигают дома, похищают детей, угрожают отрубить им руки, не остается ничего другого, как спасаться бегством и искать пристанища в других странах.

Как утверждают психологи, даже переезд а новое место жительства, смена работы в своей стране — это определенный стресс. Эти же люди получили глубокие психологические травмы, связанные с войной, с теми ужасами, свидетелями которых они были на родине. Плюс стрессы в связи с переменой языковой, культурной среды, своего социального и имущественного статуса, с зависимостью от других, в которой оказывается человек на чужбине. Все они страдают, всем им приходится трудно. В жерновах, запущенных политиками, перемалываются судьбы простых людей. Людей, которые по-настоящему любят свою родину, всем сердцем болеют за нее. И хотя многие из грузин признались, что в Беларуси они обрели свою вторую родину, но во сне они все же видят ту единственную землю, до которой — как только там установится мир — они готовы идти пешком.

[color=336699]© Ольга Поклонская, "Рэспубліка"[/color]

Отредактировано eshmakuna (2009-05-15 15:13:43)

[color=337799]ДВА БЕРЕГА ОДНОЙ СУДЬБЫ[/color]

В Беларуси зарегистрировано три общественных объединения грузин: в Могилеве, Гродно и Минске. Согласно последней переписи населения, в нашем государстве их проживает немногим более трех тысяч. Эти люди нашли здесь свою вторую родину, многие создали крепкие белорусско-грузинские семьи.

Элгуджа Мания печет для белорусов грузин-ский хлеб, растит на белорусской земле своих детей и душой болеет за родину.

Он и подумать не мог, что когда-нибудь ему придется покинуть Грузию и увезти семью в далекий белорусский город Гродно. Элгуджа приехал сюда в мае 1992 года в гости к брату Руслану и его жене-белоруске Светлане с намерением убедить их переехать поближе к родне. А в августе внезапно вспыхнула гражданская грузино-абхазская война. Из райского уголка западная Грузия, где находилось родовое гнездо Мания, превратилась в подобие ада. Тысячи семей стали беженцами. Элгуджа Гаджаевич с болью увозил из родных мест жену, маленьких детей и пожилую мать. Думал, на время, а увез, похоже, навсегда.
Мамин хлеб

Так ласково называет Элгуджа Мания лаваш. Именно “мамин хлеб”, который утолял голод в детстве, помог ему встать на ноги на земле, которая тогда еще была чужой.

Многие соотечественники занялись торговлей. Инженер-технолог Элгуджа Мания чистосердечно себе признался, что это не его дело.

— Нет у нас такой родовой струнки, — говорит он на этот счет. И вспоминает со свойственным ему юмором. — Мой отец 76 лет прожил и никогда на рынке не был, когда мама моя шла туда, чтобы продать что-нибудь, отец говорил: “Сегодня рынок будет дешевый.” Так и случалось: мама умудрялась торговать себе в убыток, в то время как тетя Лили, казалось, даже камень продать могла.

Первое время был в таком состоянии, не скрывает своих чувств Элгуджа Гаджаевич, будто от земли оторвался, а неба не достал.

И наконец он решил открыть свое дело: печь для белорусов грузинский хлеб. Начинал не без трудностей. Зато сейчас его дело выросло в частное производственное унитарное предприятие, которое он символично назвал “БелоГрузия”. 18 человек, причем не только грузин, но и белорусов, смогли здесь трудоустроиться. 800 кг лаваша и хачапури выпекается ежедневно. И весь этот не типичный для здешних мест продукт, который поступает в 50 магазинов, расходится.

Довелось попробовать хачапури прямо с пылу с жару: Мания со свойственным национальным радушием принимает каждого гостя, будь он белорус или грузин. Он и кабинет свой на предприятии обустроил в белорусско-грузинском стиле. Рядом с гербом и флагом Беларуси — карта Грузии. Здесь национальный костюм и настоящий грузинский кинжал, многочисленные дипломы и грамоты в его адрес как председателя гродненского общественного объединения грузин, Благодарственное письмо представительства УВКБ ООН в Республике Беларусь за личный вклад в процесс успешной интеграции грузинских беженцев в белорусское общество.

Но, пожалуй, самая дорогая реликвия здесь — картина, написанная местным художником Кудиновым, где изображен отчий дом Мания. Никогда этот гродненец в тех местах не был, а душу сына Грузии воплотить на холсте смог — настолько близкой она ему показалась.

Элгуджа Гаджаевич не случайно повесил картину перед глазами: уже привыкший к белорусскому пейзажу, он каждый день мысленно переносится туда, где осталась частичка души.
Традиции

О самобытных традициях своей Родины Мания может рассказывать без устали. Известна эта страна своей самобытной культурой, гостеприимством. В частности, издавна прославленная в Грузии культура вина органически вошла в быт народа. Следует отметить, что в Грузии, как правило, крепкие напитки пьют в очень ограниченном количестве. Обычно к столу подается небольшой графинчик виноградной водки или сладкой наливки, которую пьют из маленьких чарок, ограничиваясь одной-двумя. В западной Грузии водку закусывают фруктами или чурчхелами, в восточной — солениями или маринадами. Незначительное потребление крепких спиртных напитков вполне закономерно на родине замечательных вин.

Здесь же необходимо оговориться, что потребление вин, которым, как правило, сопровождается любой обед, также умеренное. Вино входит, так сказать, в ассортимент блюд. За обедом (будничным) обычно пьют два-три небольших стакана. В праздничные дни, при встречах с друзьями, естественно, выпивается больше вина, но за грузинским столом всегда бывает строгий порядок. Пиршество ведется весело и интересно. Руководитель застолья — тамада, избирается обычно либо по старшинству, либо по остроумию и находчивости. Соблюдаемый застольный ритуал не стесняет, но дисциплинирует присутствующих.

Среди грузин очень часто можно встретить людей с отличным слухом и незаурядной музыкальностью. Полифонические хоровые песни Грузии всегда мелодичны и слаженны. На народных праздниках пиршество сопровождается музыкой, исполняются веселые, зажигательные танцы. Смех, шутки, цитаты из популярных произведений грузинских поэтов всегда украшают праздничный стол.

А что такое грузинская свадьба, на которую приглашается человек восемьсот! Это настоящее театральное дей-ство, — говорит Элгуджа Гаджаевич, — к нему тщательно готовятся.

Вообще, к браку у грузин отношение особое, может, потому и разводы не столь часты. Уже во время свадебного застолья новой семье дают понять, что в этот миг создается “маленькое государство”. Грузины и тост поднимают не за “жениха и невесту”, а за “царя и царицу”. Не кричат на грузинской свадьбе “горько”, поскольку в поцелуе при всем честном народе не видят никакой надобности.

Интересен и сам процесс одаривания молодых. Из числа родственников выбирается доверенный человек, который садится у входа и ведет длинный список, в котором записывает, кто сколько денег принес. И когда наступает время идти на свадьбу с ответным визитом, этот список извлекается, чтобы удостовериться, сколько же денег Гиви для Вано принес? Дарить меньше указанной в списке суммы считается неприличным.

С особыми почестями провожают грузины своих родных в последний путь. Бывает, что на похороны съезжается до 15 тысяч человек.

Элгуджа Гаджаевич вспоминает, что на похороны его отца, ветерана Великой Отечественной войны, собралось три с половиной тысячи человек, что по меркам села считается большим уважением.
Грузинская кухня

В Мегрелии и Абхазии распространена аджика — красный перец в смеси с солью и ароматными травами — превосходная приправа к мясу. Как западная, так и восточная Грузия славится особым изготовлением острого соуса из орехов и специй, которым в холодном виде заливают вареных кур и индеек.

В восточной Грузии — Кахетии и Картли больше употребляются жиры, распространен пшеничный хлеб, выпекаемый в огромных глиняных цилиндрообразных кувшинах. Выпечка его чрезвычайно своеобразна: тесто замешивается на дрожжах, из него делаются плоские лепешки. На дне кувшина разводится огонь. Когда эта глиняная печь, называемая торне, нагревается, пекарь быстрым движением налепляет на стенки тесто. Получается хлеб с хрустящей корочкой, особенно вкусный, когда он еще не остыл.

В западной Грузии широко распространен кукурузный хлеб — мчади, который печется на особых глиняных сковородках кеци. В Мигрелии и Абхазии часто отдают предпочтение гоми — густой кукурузной каше, напоминающей молдавскую мамалыгу.

Говоря о специфических грузинских блюдах, нельзя не вспомнить о популярнейшей пище всех грузин — лобио, фасоли, которая по-разному приготавливается в различных уголках Грузии. Это блюдо готовят из созревшей фасоли или свежих зеленых струков, приправляя их острыми специями.

Сыры разных сортов — также неотъемлемая часть грузинской кухни. Повсюду из сыров готовят особые пироги — хачапури, которые тоже являются традиционным блюдом.

Среди блюд из птицы после сациви можно назвать чихиртму — бульон из курицы или индейки, приправленный мукой, взболтанным в уксусе яйцом и луком. Из птицы готовят также соус чахохбили с обильным количеством жареного лука. В восточной Грузии, главным образом в северных районах, делают своеобразные пельмени — хинкали.

Тесто начинено обильно наперченной и сдобренной специями говядиной или бараниной. Хинкали в отличие от пельменей едят без бульона. Особой популярностью пользуется в Грузии крепко заправленный чесноком бульон, приготовленный из говяжьих потрохов или баранины (главным образом ножки, желудок, части головных костей) и называемый хаши. По традиции хаши надо есть утром. Он содержит большое количество клейковины, питателен и очень полезен для желудка.

В Грузии повсюду используют различные способы консервации. Из свинины готовят лори (разновидность ветчины), мужужи (ветчина в уксусе), купапаты — колбасы из свинины, обильно приправленной перцем и барбарисом. Славятся также различные соления и маринады из овощей. Большой популярностью в Кахетии и Картли пользуются джонджоли — молодые побеги особого кустарника в маринованном виде, являющиеся прекрасной закуской, а также маринованный перец, помидоры, капуста (цнили).

Из винограда и орехов готовят особое блюдо: варится виноградный сок с мукой, в него окунают нанизанные на нитку очищенные грецкие орехи. Когда сок застывает, получаются длинные сладкие колбасовидные чурчхели.

Традиционная новогодняя сладость — плоские конфеты, сделанные из орехов, вываренных в меду, — гозипани. В каждой грузинской семье в первый день Нового года встречают гостей этой сладостью.
Белорусские грузины

Взаимопомощь — эта национальная черта проявляется сполна, в какие бы уголки земного шара ни забросила судьба сыновей Грузии. Элгуджа Мания также верен ей. Он считает своим долгом ежемесячно помогать материально двум грузинским семьям, хотя производство хлеба — не столь прибыльная отрасль.

Настоящим праздником для грузин, как и для других национальностей, населяющих белорусскую землю, вот уже не первый год является фестиваль национальных культур, который по традиции проходит в Гродно. Со всех уголков Беларуси съезжаются сюда гости, чтобы донести до людей самобытность своих культурных традиций. Думаю, те, кто побывал на этом празднике, со мной согласятся: пройти мимо грузинского подворья просто невозможно: радушие хозяев, завораживающие душу национальные песни и танцы, неповторимая кухня — здесь особая, притягательная атмосфера.

Этих людей не случайно называют белорусскими грузинами.

— На нашей родине сейчас ведутся жаркие споры о том, каким путем идти Грузии, — говорит Элгуджа Мания. — Конечно, ее будущее не может не волновать нас, тех, кого судьбой “прибило” к берегу Беларуси, которая стала для нас второй родиной. Желание одно для обеих близких нам стран — мир и благополучие.

У Элгуджа Мании, как и у многих его соотечественников, в Беларуси выросли дети. Старшие дочь и сын учатся в престижных гродненских вузах: Нино в медицинском, Георгий — в аграрном.

Мать свою Элгуджа Мания похоронил на гродненском кладбище. И уже никогда землю эту не сможет он назвать чужой...

[color=336699]© Елена СЕМЕНОВА, “Народная газета”[/color]

Отредактировано eshmakuna (2009-05-15 15:15:39)