— И что это за послание?

— Чтобы они нашли себя и станут или не станут они артистами, чтобы смогли выразить себя всегда и везде, умели выразить свое мнение, а не замалчивать его в угоду обстоятельствам и кому-то другому. Если честно, я вот давала свой первый концерт после долгого перерыва в честь дня рождения Нового канала, и мне было очень тяжело. Я же должна была сказать со сцены, как я вас, украинцев, свою публику, люблю, а у меня внутри — море слез из-за всех грустных событий, которые произошли с моей страной. Но я нашла в себе силы послать месседж «Давайте жить в мире».

— А сами вы чье конкретно творчество вы любите?

— Любого живого человека.

— Нино, часто артистки вскоре после родов с головой вновь окунаются в работу, а вы себе оставили возможность насладиться общением с сынишкой?

— Ну да, я же живу вместе с ним. И после того дня, когда я родила — а он для меня был совершенно чудесным — не гастролировала. Мне нужно было прийти в себя, прийти в форму. Благодаря моему сыну, у меня появилась возможность целых восемь месяцев побыть дома. Кстати, о том, что беременна, я узнала, будучи в Украине. Дайте вспомнить: у меня был первый концерт в Коктебеле после отпуска. Мы закончили в прошлом году гастроли в конце июля, отдохнули чуть больше месяца. А потом приехали 22 сентября на джазовый фестиваль. Меня затошнило, и я пошла проверить к врачу, все ли в порядке с желудком. Оказалось, что я беременна. А у меня был огромный гастрольный тур… Все было распланировано на полгода. И вдруг — такая новость! Что я сделала? Уговорила своего малыша, и мы пошли дальше петь! И до родов мы тогда отыграли сорок концертов, в разных городах я записала новый альбом с оркестром, а также саундтрек и ушла рожать.

— Кто сейчас с Николасом?

— Папа и няня. Ой, а вот моя сестра Света (показывает на женщину, которая зашла в гримерку и, увидав, что идет интервью, тут же вышла. — Авт.).

— Сестра?

— Ну это я ее так называю. Знаете, иногда находишь между собой и другим человеком столько общего, что испытываешь к нему родственные чувства. Со Светой мы дружим уже года четыре или даже пять, и она — крестная Николаса.

— В детстве у вас была такая семья, где пели все. Кто сейчас составляет вашу семью и поете ли вы?

— Да, у меня певучая семья, потому я и пела с четырех лет всегда, везде и даже там, где петь нельзя… Сейчас моя семья — это два брата, две сестры и у них есть семьи, у меня есть сын, муж, у нас есть дедушка… У моей сестры есть младший сын, который, ну страшный хулиган! (Смеется). Но настолько любит музыку, что без нее не может. Если он хоть день не играет на долли (это перкуссия грузинская), он расстроен. У меня дома очень много инструментов. Недавно был смешной случай. Когда-то ему его дедушка подарил маленький аккордеон, чтобы он, как маленький еще мальчик, смог его растягивать. Но сейчас он уже подрос, ему уже девять лет, и аккордеончик для него стал маловат. Он захотел большой. Пришел ко мне домой, где было целых два больших аккордеона — я ему пообещала, что он сможет выбрать себе любой. И что вы думаете? Мой племянник, как так и надо, выбрал лучший и ушел (хохочет).

— А кто ваши родители?

— Мой отец — ювелир, вот его серьги (показывает на себе. — Авт.). Это мой талисман. А также часто я на сцене держу платок, он содержит запах моей бабушки. Ее уже нет в живых. Вы представляете, у нее было 14 внуков и правнуков. И она везде что-то свое оставила, во всем: в нас, в рукоделии. Всегда она что-то делала, сочиняла, умная, красивейшая женщина была. Она очень много пела. Ее звали Гули — Гулико, что означает "сердце". Я была любимой внучкой у нее. Когда я была маленькая, мы всегда жили рядом с бабушкиным домом. И меня всегда ругали, потому что я была ужасной хулиганкой. Неподалеку от дома у меня была «своя» речка, а во дворе у нас часто были маленькие медведи, орлы, олени… Это мои дяди, дедушки были охотниками, и если малыши зверей попадались в силки, или если мама у них погибла, то они забирали их домой, откармливали, а потом, когда эти звери становились большие, отпускали. Да-а, я жила в удивительном мире. И меня родители очень много ругали, потому что я много чего портила. И тогда я одевалась, словно уезжаю куда-то, чемоданы с вещами собирала и к бабушке переезжала жить.

— Да-а... у вас было очень гармоничное детство.

— Настолько, что я не до сих пор не хочу оттуда выйти. И сейчас мне в этом помогает мой сыночек. Он хоть и маленький, но уже сейчас проявляет свой характер. Сам факт эгоизма, что он мой, у меня вообще отсутствует. Но есть чувство уважения к его желаниям, к его характеру. Он меня уже учит многому.

— В честь кого вы назвали сына?

— В честь Николая Чудотворца. Пару лет назад я очень просила Николая подарить мне любовь, молилась перед иконой. И буквально через две недели он подарил мне встречу с моим любимым человеком, с моим мужем. А потом, когда уже в животе жил человечек, я жила в Лавре и когда гуляла по двору - это был конец декабря - я вышла из гостиницы, где жила, и думала, как же мне назвать ребеночка и вновь увидела икону Святого Николая. А еще 22 мая – праздник Николая Чудотворца, а 25-го родился мой сын. И я даже не думала об имени, конечно, Николай.

— Вы сказали, что жили в Лавре — что это обозначает?

— В Лавре я очень часто бываю, когда приезжаю сюда. Там живут мои друзья: послушник Василий, батюшка Поликарпий. Я там освобождаюсь от всяких вопросов, мне хочется там бывать. И четыре дня я там прожила, больше не стала: там все же уклад не для мирского человека. Матушки меня кормили, я даже причастилась там.

— Как же зовут вашего мужа и как вы познакомились?

— Я немного поранила ногу и пошла к врачу. Им и оказался Давид, который наложил мне заживляющую повязку.

— Нино, на ваших концертах едва ли не физически ощущаешь, как от вас исходит колоссальная энергия. Откуда вы столько ее черпаете?

— Оттуда (показывает вверх, к небу).

— О вас как-то сказали: «Она — как игрушка в руках Господа, он ей дает силы жить на концерте, а после бросает ее в гримерку, выжатую, как лимон»…

— Красиво... Выступая здесь, на Дне рождения Нового канала, на третьей песне я думала, что не смогу продолжить. Это же был первый концерт после восьми месяцев перерыва. Это большой срок, ведь теряется физическая подготовка: например, постановка дыхания. И протянуть два с половиной часа живого звука — это много, поверьте. Но силы откуда-то появились. А вообще я знаю: если мне когда-то удастся заполнить себя только добротой, то у меня все в жизни получится.

— Вы написали саундтреки ко многим фильмам, среди которых два – к картинам украинского режиссера Александра Кириенко, к «Инди» и «Оранжевому небу». Сейчас какие у вас отношения с кинематографом?

— Мы оформили еще один фильм «Домовой», который снимал Карен Оганесян. Это очень хороший, на мой взгляд, триллер, где играют Машков, Хаматова, Хабенский. И у нас получилось очень динамичное, гармоничное сотрудничество. К «Оранжевому небу» режиссер лишь подбирал саундтрек из тех, которые уже были готовы. А здесь была совершенно творческая история. Не было такого, чтобы мы должны были написать три минуты или, наоборот, два часа сорок пять минут. Как мелодия лилась, так она и легла в фильм, на этой основе и делались сюжеты. У нас есть и документальные, и религиозные фильмы, а в прошлом году мне даже дали приз за религиозный фильм об иконах, существующих в Грузии.