[взломанный сайт]

[color=ff3333]Татьяна Бек

ТБИЛИСИ [/color]

О, как тополя длинноноги -
Серебряные с золотым...
Давай по канатной дороге
Над городом к небу взлетим!

Терраски, ступени, перила,
Веревки с бельем, облака.
Однажды я в небе парила, -
Мне вспомнится издалека.

Счастливее радость иная -
Мне выпал удел горемык:
Как будто уже вспоминая,
Разглядывать нынешний миг.

Но это я к слову сказала.
Не слушай. Оставим слова.
Как зелено,
желто
и ало
Сияла - сияет! - листва!

Отредактировано Taso (2008-02-19 19:31:34)

[взломанный сайт]

[color=990066]Яков Полонский

ГРУЗИНСКАЯ НОЧЬ [/color]

Грузинская ночь - я твоим упиваюсь дыханьем!
Мне так хорошо здесь под этим прохладным навесом,
Под этим навесом уютной нацваловой* сакли.
На мягком ковре я лежу под косматою буркой,
Не слышу ни лая собак, ни ослиного крику,
Ни дикого пенья под жалобный говор чингури**.
Заснул мой хозяин - потухла светильня в железном
Висячем ковше... Вот луна!- и я рад, что сгорело
Кунжутное*** масло в моей деревенской лампаде...
Иные лампады зажглись, я иную гармонию слышу.
О боже! какой резонанс! Чу! какая-то птица -
Ночная, болотная птица поет в отдаленьи...
И голос ее точно флейты отрывистый, чистый,
Рыдающий звук - вечно та же и та же
В размер повторенная нота - уныло и тихо
Звучит.- Не она ли мне спать не дает! Не она ли
Напела мне на душу грусть! Я смыкаю ресницы,
А думы несутся одна за другой, беспрестанно,
Как волны потока, бегущего с гор по ущелью.
Но волны потока затем ли бегут по ущелью,
Чтоб только достигнуть предела и слиться с волнами
Безбрежного моря!- нет, прежде чем моря достигнуть,
Они на долину спешат, напоить виноградные лозы
И нивы - надежду древнейшего в мире народа.
А вы, мои думы!- вы, прежде чем в вечность
Умчитесь, в полете своем захватив мириады
Миров,- вы - скажите, ужель суждено вам
Носиться бесплодно над этою чудной страною,
Так страстно любимою солнцем и - выжженной
солнцем!

* Нацвал - деревенский староста.
** Чингури - струнный инструмент.
*** Кунжут - растение.

Отредактировано Taso (2008-02-19 19:39:23)

[взломанный сайт]

[color=990000]Борис Пастернак

ПАМЯТИ ДЕМОНА [/color]

Приходил по ночам
В синеве ледника от Тамары.
Парой крыл намечал,
Где гудеть, где кончаться кошмару.
Не рыдал, не сплетал
Оголенных, исхлестанных, в шрамах.
Уцелела плита
За оградой грузинского храма.
Как горбунья дурна,
Под решеткою тень не кривлялась.
У лампады зурна,
Чуть дыша, о княжне не справлялась.
Но сверканье рвалось
В волосах, и, как фосфор, трещали.
И не слышал колосе,`
Как седеет Кавказ за печалью.
От окна на аршин,
Пробирая шерстинки бурнуса,
Клялся льдами вершин:
Спи, подруга, - лавиной вернуся.

Отредактировано Taso (2008-02-19 19:45:21)

[взломанный сайт]

[color=ff6699]Яков Полонский

ГРУЗИНКА [/color]

Вчера грузинку ты увидел в первый раз
На кровле, устланной коврами,
Она была в шелку и в галунах, и газ
Прозрачный вился за плечами.
Сегодня, бедная, под белою чадрой,
Скользя тропинкою нагорной,
Через пролом стены, к ручью, над головой
Она несет кувшин узорный.
Но не спеши за ней, усталый путник мой,—
Не увлекись пустым мечтаньем!
Мираж не утолит томящей жажды в зной
И не навеет снов журчаньем.

Отредактировано Taso (2008-02-19 19:58:28)

[взломанный сайт]

[color=ff6699]Иона Вакели

В ЦИНАНДАЛЬСКОМ ПАРКЕ [/color]

Как будто бабочки апрельской крылья нежные,
Трепещут и отсвечивают разноцветной гаммою,
Влекомая томленьем и надеждой,
Играет медленно Екатерина на фортепиано.

А рядом юноша – молчит закутан в собственные мысли,
Печально смотрит и страдает бесконечно оттого,
Что близко так лицо им вознесённое в заоблачные выси,
И что серёжка ласково играет с ним как бабочка с цветком.

И захотелось вдруг его судьбе несбыточного счастья,
Поднял глаза он робко,  будто бы боялся прогневить богов,
Виднелось за окном цветущее пространство,
Алели розы средь других цветов.

Он всё стоял..., призывно трепетали дали,
И, наконец, открыть решился сердца рану,
Сидела гордо роза Цинандили,
Как будто промелькнул пред нею праздник урагана.

Всё сотрясалось в нём, в глазах горел огонь,
И бушевало сердце океаном,
Беззвучно клавиши наигрывали стон,
И слёзы потекли в душе огнём желанным.

И вновь всплеснуло сердце океаном,
По клавишам бежали пальцы рьяно...
Последнее признанье окаянное
Сорвалось с губ его – и смолкло фортепьано!

Отредактировано Taso (2008-02-19 20:02:32)

[взломанный сайт]

[color=ff9999]Иона Вакели

Н. БАРАТАШВИЛИ[/color]

Был этот юноша мучительно задумчив в те года,
Терзался болью он – то боль была истерзанной Отчизны.
И Рок, или быть может сам он, юность лучезарную свою отдал
На благо родины, что ветер уносил от мрачных закоулков Жизни!

Тяжёл был жребий, и время шло, неумолимо жизнь круша.
Непризнанный в отечестве пророк, он не признал Отечества духовной жизни скудность;
И кичливым невеждам указал, что есть и где находится грузинская душа;
И нации открыл, какая захоронена в её глубинах мудрость.

И вновь, и вновь его преследовал и изживал дух зла,
И не смягчил никто огнём любви житейских катаклизмов,
И рано яд могилы принесла ему судьба,
И даже мёртвого не удостоила его слезой Отчизна.

Ушёл поэт, но голос одинокий не исчез,
Он медленно всходил сквозь косные пласты времён враждебных,
И потом, налитый силой гения, он волею небес,
Прорезал своды тьмы и осветил дух нации огнём волшебным.

Я вижу и сейчас воочью, как кораблём плыл белый гроб
По волнам, - нация предстала волнами людского моря, - и плыли лилии;
Врата небес разверзлись, и плакал счастливый народ...
Так возвращался в Грузию великий дух Бараташвили!

Отредактировано Taso (2008-02-19 20:09:19)

[взломанный сайт]

Михаил Квливидзе

УШБА

Уснула ты, и свет
гореть остася. У постели, там же,
валяется цветком раскрытым книга.
Раскрыты окна широко, и ветер
Подёргивает в окнах занавесы-крылья.
Снаружи ночь легла широко и спокойно.

Умолкла улица, и временами только
Промчит авто, и звук его бегущий
Или шаги прохожего единственного, где-то
Нарушат тишину...

Ты спишь сейчас,
и спят и улица твоя и целый город, -
и голова его, отяжелевшая от множества дневных забот,
лежит как в колыбели в углублении горы отца Давида.
И спит он неспокойным, трезвым сном
охотника или быть может зверя.

А с высоты на всё: на спящую тебя и эту улицу твою,
на город с окружившими его горами,
за горные хребты – на дальние дороги и вокзалы,
на тополя, растущие вдоль рельсовых путей,

на тёмные поля, на города и сёла, на Грузию
уснувшую в объятиях Кавкасиони, -
бездонное взирает небо,
такое, как моя забота... и всё видит;
но ничего не помнит, не умеет помнить,
и, вероятно, потому не представляет -
что значит старость и что значит время...

Ты спишь сейчас.
А далеко от тела твоего, непостижимо
далеко, за стенами твоей квартиры,
и высоко, над башнями Сванетии суровой,
среди вершин хребтов Кавкасиони,
спит Ушба, гордое дитя Кавказа;

и на её неповторимых склонах безмолвие
царит такое, что леденеет сердце. Нетронутый,
безгрешный снег вокруг,
и звёзды в страхе перед этим снегом
по временам холодные глазницы закрывают.

Бессмертный снег везде, и глотки
голодом развёрстых горных трещин
набиты снегом, и не будь его, наверно,
безмолвия не вынесли бы камни,
и глотки трещин заорали б в небо,
охваченные ужасом безмолвья...

Снег..., снег..., нигде не слышно
крика или просто звука...
Но посмотри: в бесстрастном свете звёзд,
как на снегу рассыпанные зёрна,
виднеются следы чьих-то ног.

Не смог обвал их поглотить, и ураган
не смог стереть следов скитальца.
И под огромностью ночного неба
одни лишь зёрна этих отпечатков,
как надпись клинописью древнего писца,
и нет им – ни начала,
ни конца...

Ты спишь сейчас.
А близко, с тобою рядом,
спит ребёнок, дочь твоя,
и светел сон твой,
как светла любовь твоя – к нему...

Душа твоя подобна снегу Ушбы,
нетронута и девсвенно чиста.
Но посмотри: в бесстрастном свете звёзд,
как на снегу рассыпанные зёрна,
и у тебя в душе видны следы шагов
неосторожно, твёрдой поступью прошедшего мужчины.

Не смог обвал их поглотить, и ураган
не мог стереть следов какого-то скитальца.
Безмолсвует твоей души белеющее царство!
Одни лишь зёрна этих отпечатков,
как надпись клинописью древнего писца,
и нет им – ни начала,
ни конца...

В соседней комнате лежит твой муж.
Он – не похож на тех,
кто смеет подниматься на вершины.

Перевёл с грузинского   
Н. Барнабишвили

Отредактировано Taso (2008-02-19 20:15:34)

[взломанный сайт]

[color=990000]Белла Ахмадулина

*   *   *[/color]

Две округлых улыбки - Телети и Цхнети,
и Кумиси и Лиси - два чистых зрачка.
О, назвать их опять! И названия эти
затрудняют гортань, как избыток глотка.

Подставляю ладонь под щекотную каплю,
что усильем всех мышц высекает гора.
Не пора ль мне, прибегнув к алгетскому камню,
высечь точную мысль красоты и добра?

Тих и женственен мир этих сумерек слабых,
но Кура не вполне обновила волну
и, как дуб, затвердев, помнит вспыльчивость сабель,
бег верблюжьих копыт, означавший войну.

Этот древний туман также полон - в нем стрелы
многих луков пробили глубокий просвет.
Он и я - мы лишь известь, скрепившая стены
вкруг картлийской столицы на тысячу лет.

С кем сражусь на восходе и с кем на закате,
чтоб хранить равновесье двух разных огней:
солнце там, на Мтацминде, луна на Махате,
совмещенные в небе любовью моей.

Отпиваю мацони, слежу за лесами,
небесами, за посветлевшей водой.
Уж с Гомборской горы упадает в Исани
первый луч - неумелый, совсем молодой.

Сколько в этих горах я камней пересилил!
И тесал их и мучил, как слово лепил.
Превозмог и освоил цвет белый и синий.
Теплый воздух и иней равно я любил.

И еще что я выдумал: ветку оливы
я жестоко и нежно привил к миндалю,
поместил ее точно под солнце и ливни.
И все выдумки эти Тбилиси дарю.

Отредактировано Taso (2008-02-19 20:23:25)

[взломанный сайт]

[color=9933ff]Белла Ахмадулина

НОСТАЛЬГИЯ [/color]

"Беговая", "Отрадное"... Радость и бег
этих мест - не мои, не со мною.
Чужеземец, озябший, смотрю я на снег,
что затеян чужою зимою.

Электричества и снегопада труды.
Электричка. Поля и овраги.
Как хочу я лежать средь глубокой травы
там, где Йори и там, где Арагви.

Северяне, я брат ваш, повергнутый в грусть.
Я ослеп от бесцветья метели.
Белый цвет-это ласточек белая грудь.
Я хочу, чтобы птицы летели.

Я хочу... Как пуста за изгибом моста
темнота. Лишь кусты и вороны.
"Где ты был и зачем?" - мне готовит Москва
домочадцев пустые вопросы.

"Беговая", "Отрадное"... Кладбища дач.
Неуместных названий таблицы.
И душа, ослабев, совершает свой плач,
прекращающий мысль о Тбилиси.

Отредактировано Taso (2008-02-19 20:32:34)

[взломанный сайт]

[color=ff99cc]by Arthur Kalmeyer

ГРУЗИНСКОМУ ДРУГУ [/color]

Мы бродили по Авлобари,
У Сухого моста на Мтквари.
Крепость Джвари и Ананури
Ты в горах мне показывал, Нури,
Над Риони – собор в Баграти,
Монастырские стены в Гелати.

Память стойко хранит детали:
Тост за тостом, баджа, хинкали,
Шашлыки, гранаты, ткемали,
В погребке тусклый отблеск стали –
Два грузина ножи точили
И просили, “чтоб нэ забывали”.

А потом, приехав в Хашури,
Под влиянием напареули
Острых перцев и хачапури
Мы с тобой в гамаках уснули.
И как сон пред моими глазами –
Золотистые стены Сурами,

Хванчкара, лаваш – из рук в руки
На фарфоровом блюде из Шроша,
Сладкий хлеб с изюмом, назуки . . .
Как теперь вы там, друг хороший?
От вражды, наверно, устали?
Как живётся тебе, генацвали?

Отредактировано Taso (2008-02-19 20:51:52)

[взломанный сайт]

[color=33ccff]Диана Уклеба-Григорян

ИЗ ЦИКЛА "РОДИНА МОЯ - КУРСЕБИ" [/color]

[color=33ccff]*   *   *[/color]

Родина моя - Курсеби -
Так прекрасна, велика...
Деревянную лошадку,
Деревянный мост
И детство
Унесла с собой река

Я с горы сошла высокой,
Семь ключей там пробивалось,
Синих семь ручьев бежали.
Сорвала семь синих фиалок,
Розы алой семь бутонов.
Семь ночей ждала я солнца,
Семь - луну глухонемую.
Целых семь десятилетий
Грузию свою ждала я.
И свечу семижды десять раз
Для мамы - зажигала.
Семь - отца могиле - свечку.
Эти памятные свечи
Душу светом наполняют.

[color=33ccff]*   *   *[/color]

О, как хочется снова увидеть
Небо Курсеби-Гелати,
Что еще мне на свете подарит
Родины солнце и звезды?
Перед дверью гелатского храма
Тихо сидит мое детство.

[color=33ccff]*   *   *[/color]

Среди зеленых листьев
Вспархивают, щебечут
От любви опьяневшие птицы.
Солнце, о солнце Тбилиси,
Всю меня - с головы до ног -
Когда ты цветами осыплешь?

[color=33ccff]*   *   *[/color]

Моя Грузия, мысль о тебе
Вкруг тебя, словно ласточка, вьется.
Пусть не я, пусть хоть тело мое
В эту землю родную вернется.

[color=33ccff]*   *   *[/color]

Я на берег Риони вышла,
О превратностях счастья задумалась,
И не знаю, как и откуда
Милой матери голос услышала.

[color=33ccff]*   *   *[/color]

По Курсеби-Гелати тоскую,
По струе родника журчащей,
Эта старая - старая рана
Вспоминается чаще и чаще.
Двор наш, родину, где мы жили,
Материнские слезы залили.

[color=33ccff]*   *   *[/color]

Моя Родина, о, как я люблю
Красоту твою, небо чистое,
И сады твои, виноградники,
Что сравнится с их
Бархатистостью ?
Твоих птиц люблю щебетание,
родники, ручьи, их журчание,
Сеть закинула - будет мне улов,
Ах, кому бы мне подарить его?
Заглянула в сеть - что увидела?
Сеть моя пуста.
Ничего в ней нет.

[color=33ccff]*   *   *[/color]

О, мой Риони, о, мой Риони,
Помнишь, однажды,
Нет, не однажды -
Я бросалась в тебя,
Одержимая жаждой,
А теперь я в долгу,
Я тебе задолжала,
И такая на сердце тяжесть.
Я влекусь к тебе непрестанно,

[color=33ccff]*   *   *[/color]

Сердцем, глазами к тебе устремляюсь,
В твои сине-зеленые воды
Мысленно погружаюсь.
Вот вернусь - припаду к тебе снова,
Чтоб водой твоей насладиться, -
Той, что силы дает
И дух исцеляет уставший.

[color=33ccff]*   *   *[/color]

На дне колодца нашего
В прозрачной глубине
Вода такая чистая на диво!
Нет, той воды колодезной
Вы не давайте мне,
Мне бы только Родину увидеть.

[color=33ccff]*   *   *[/color]

Иду. Двери грузинского дома
Откроются мне, или нет?
Когда я умру, в Курсеби -
Похороните, или нет?
Святую лампаду и ладан
Зажжете мне или нет?
Земля, в которую лягу,
Узнает меня, или нет?

[color=33ccff]*   *   *[/color]

Словно пряди волос на ветру
Душу уносит мою
Милой родины ветер невольно.
По былой-небылой
Разбитой дороге иду
И слушаю звон колокольный.
Персика цвет ароматный
Бросает мне под ноги ветер,
Ветер Курсеби-Гелати.

[color=33ccff]*   *   *[/color]

Выйти б на берег Куры и стоять,
В бурные воды взгляд погружая,
О, мой Тбилиси!
Нежной рукой меня приласкай,
Фиалкой коджорской одень мое тело,
О, прости меня, о, прости,
Если была недостойна,
Служила не так, как хотела.

Отредактировано Taso (2008-02-27 18:05:34)

[взломанный сайт]

[color=cc0033]Шота Нишнианидзе

ИМЕРТИНСКИЙ ПЛАЧ [/color]

Идут, завывая,
Летят, причитая, свидетели драмы -
Царапают бланки,
Бумажные волосы рвут на себе телеграммы.
Спешат отовсюду,
Являются дружно, проносятся скоро:
Какое злосчастье -
Почила прожившая век Минадора!
Оплачем сестрицу отца и пра-пра,
И сестру нашей мамы -
Отчаянно стонут, надрывно кричат телеграммы.
...Любимую... нас воспитавшую... необыкновенную...
...Навеки родную... единственную... незабвенную...
- Теперь мы погибли!
- Погибли и осиротели!

...Базар или скачки?
Театр или цирк, в самом деле?

...И как во дворе уместилось, считай, населенье района?
Помощники-старцы ответственной миссии рады:
- Э, что же ты делаешь, братец? -
Бездельники бесцеремонно
На женщин приезжих бросают свирепые взгляды.
Милиционер генералом глядит,
Принимает парады:
Вся Грузия в доме, вернее - у дома, снаружи.
Лужайку щекочут торчащие весело прутья ограды,
Философы-утки - в глубинах сияющей лужи.

- Идут! Показались! -
Подноситс рыба на рисе:
Богатые родичи прибыли из Кутаиси!
...Проулки наполнились смрадом и фырканьем смачным,
И сплетня, как мошка, сплетается с дымом табачным.
- Красиво рыдает невестка-мегрелка под сводами дома!
- Язык без костей, он не то еще стерпит, батоно1. -
Хвастливые речи, а также досужие речи:
- Пайчадзе полжизни провел в Балахвани,
Совсем недалече.
- ...Красивые баски...
- ...И выиграл скачку...
- ...Не вредно здоровью...

- О-о, матушка, горе! -
Невестка-мегрелка поет над свекровью.
Пронзительный крик,
Нарастая, плывет над зеленым простором.
И эхо округу тотчас оглашает повтором.
- О-о, матушка, горе!
- ...Колбаской катись, Мишико Мачабели!
(Пачутиа бил его несколько раз на неделе...)
- О-о, матушка, горе! -
Людей, облачившихся в траур, все боле.

...Спустились с холма,
Гогоча, протоптали соседнее поле,
У речки обмылись и принарядились парадно,
Вперед пропустили
Испытанную многократно
Старуху-вопленицу
С распущенными волосами
И следом за нею направились к дому сами.
Едва показалась усадьба
Скончавшейся Минадоры,
Отточенный вопль:
- О-о-о, милая тетя! - пронзил просторы.

...Достойные гости
Теперь за столом, под дубом.
Стол мало-помалу
Стал многолюдным клубом.
Листаются списки,
Червонцы растут в чемодане -
Гость ценится суммой,
Размером подаренной дани.
- Барнабе, грешно обижаться на смерть Минадоры:
Семь тысяч, должно быть, дадут похоронные сборы!

...Три дня развлекались -
Смеялись, глазели, галдели...
Базар или скачки?
Театр или цирк, в самом деле?

Но вот наконец дождались
И смешались и вдруг заспешили.
Пристроились, сдвоив ряды,
За столами большими.
Из самых достойных
Теперь тамадой назначаются замы -
За каждым столом
Обнаружится самый и самый!
- А сколько же тостов покойница нам завещала? -
Дежурные шутки.
Иные нарочно пришли, опростав накануне желудки.
У этих живот подвело, как у загнанной гончей.
Беда да и только
С толпой, до застолий охочей!
Прости меня, Боже,
Не сладко с такими гостями:
Склонились - и ну
Над тарелкой молоть челюстями!
Так в тысячу труб
Низвергается снежная тяжесть обвала.
Пьют как приведется.
- А ну-ка, кому еще мало? -
Хозяева дома теперь заодно с тамадою:
Скорей бы покончить с такой неуместной едою!
...Насытились. Встали.
Твердят о природном законе
Родным Минадоры. И жмут на прощание руки.
Потом исчезают, в полях топоча, точно кони.
И только родные плетутся за гробом старухи.
Исполнили долг -
Минадору столетнюю в землю зарыли.
Уснул почтальон,
И гуляку у церкви собаки лизали.
Мегрелка-невестка вернулась хозяйкою.
Зал озарили
Свечами.
И стол погребальный поставили в зале.
Теперь уже родичи пьют и гогочут.
И краю не видно.
- Она нас взрастила!
- Знай меру: нетрезвому - стыдно...
- А ты погоди, погоди,
Не мешай поминанью-помину -
Дай Бог нам прожить Минадориных лет половину!

Кувшину кувшинчик
Поддакнет хихиканьем ровным.
А там, за оконцами,
Тая в надежде последней,
Как малая птаха
Кричит над гнездом разоренным,
И кружит, и кружит
Душа Минадоры столетней.

Перевод Яна Гольцмана

Отредактировано Taso (2008-02-27 18:15:32)

[взломанный сайт]

[color=ff3366]Николай Заболоцкий

ВОЗДУШНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ [/color]

В крылатом домике, высоко над землей,
Двумя ревущими моторами влекомый,
Я пролетал вчера дорогой незнакомой,
И облака, скользя, толпились подо мной.
Два бешеных винта, два трепета земли,
Два грозных грохота, две ярости, две бури,
Сливая лопасти с блистанием лазури,
Влекли меня вперед. Гремели и влекли.
Лентообразных рек я видел перелив,
Я различал полей зеленоватых призму,
Туманно-синий лес, прижатый к организму
Моей живой земли, гнездился между нив.
Я к музыке винтов прислушивался, я
Согласный хор винтов распределял на части,
Я изучал их песнь, я понимал их страсти,
Я сам изнемогал от счастья бытия.
Я посмотрел в окно, и сквозь прозрачный дым
Блистательных хребтов суровые вершины,
Торжественно скользя под грозный рев машины,
Дохнули мне в лицо дыханьем ледяным.
И вскрикнула душа, узнав тебя, Кавказ!
И солнечный поток, прорезав тело тучи,
Упал, дымясь, на кристаллические кучи
Огромных ледников, и вспыхнул, и погас.
И далеко внизу, расправив два крыла,
Скользило подо мной подобье самолета.
Казалось, из долин за нами гнался кто-то,
Похитив свой наряд и перья у орла.
Быть может, это был неистовый Икар,
Который вырвался из пропасти вселенной,
Когда напев винтов с их тяжестью мгновенной
Нанес по воздуху стремительный удар.
И вот он гонится над пропастью земли,
Как привидение летающего грека,
И славит хор винтов победу человека,
И Грузия моя встречает нас вдали.

Отредактировано Taso (2008-02-27 18:30:00)